спать. Кто же там может быть-то?
И он вновь потянул легонько занавеску и осторожно выглянул наружу. Под окном стояла, задрав голову, обычная девчонка. Совершенно обыкновенная, даже не симпатичная на Алёшкин вкус. Какие-то две куцых косицы, перехваченные нелепыми бантами, платье в горох с белым воротничком и большие, растоптанные сандалии. Алёшка уставился в недоумении на гостью, а та вытаращила на него свои глазищи, и замахала рукой на крыльцо, мол, выходи. Алёшка кивнул и направился к двери, даже не подумав о том, как же девчонка попадёт из палисадника во двор, коли ворота-то заперты.
Выйдя на крыльцо, он поёжился, зябко было на улице. Девчонка уже стояла тут, теребя свой бант.
– Привет!
– Здорово, а ты кто?
– Да я внучка бабы Нюры, – махнула девчонка рукой в сторону реки, где стоял на берегу дом Никаноровны.
– Внучка? – поразился Алёшка, – А разве у неё есть внучки?
– Ну, как видишь, – девчонка покрутилась перед ним, будто показывая, что она настоящая.
– Что-то я тебя тут раньше не видел, – засомневался Алёшка.
– А я раньше не приезжала, – девчонка глянула на него, как ворона, покосившись одним глазом.
– Ну, допустим, – сказал Алёшка, – А чего ты сейчас к нам пришла?
– Дома страшно.
– А где ж бабка твоя? – хотел, было, спросить Алёшка, и тут же осёкся, вспомнив про то, что Никаноровна нынче где-то на Ведьмином Куте снуёт, если верить деду, да месяц доит.
Он покосился на месяц, тот будто воспрял, стал ярче и пожирнее, да и «верёвочка» идущая от него вниз, пропала. Видимо, Никаноровна уже закончила таскать его силу.
– Да, небось, придёт сейчас твоя бабка, – неуверенно сказал он девчонке, – Поздно уже, иди домой.
– Не придёт, – шмыгая носом, ответила девчонка, – Она до утра там будет.
– Где – там?
– Ну, в лесу.
– А чего ей в лесу делать ночью? Грибы что ли собирает? – съязвил Алёшка.
– А ты разве не знаешь ничего? – зашептала девчонка, склонившись к Алёшке, – Ведь бабушка моя – ведьма. Самая настоящая!
Алёшка промямлил что-то неразборчивое, а девчонка тут же затараторила, не давая ему опомниться:
– Я хочу за бабушкой своей проследить, я её просила-просила, а она меня с собой не берёт, вот вредная, боится, что все её секретики умыкну раньше срока.
– Почему раньше срока?
– Ну, так ведь она всё равно свой дар мне потом передаст, вот я и прошу, научи, научи, ну хоть немножечко, а она ни в какую. Говорит – в своё время всё узнаешь.
– Да может и не ведьма она, и рассказывать ей тебе нечего, вот и молчит.
Девчонка упёрла руки в боки:
– Да как же! Ты знаешь, кто у неё в избе живёт?
– Кот что ли?
– А вот и нет, – насмешливо посмотрев на глупого мальчишку, ответила наглая девчонка, выставив вперёд одну ногу, – Это у тебя кот, а у моей бабки перевёртыш.
Она задумалась, нахмурив лоб:
– Или как его там… Недовёртыш…
Алёшка расхохотался:
– Сама ты недовёртыш! А зверька твоей бабки зовут коловёртыш!
– Точно – коловёртыш! – обрадовалась девчонка, но тут же сжала кулачки, – А ты чего обзываешься? Щас как дам!
– Ой, боюсь-боюсь, – притворно поднял руки вверх Алёшка.
– Слушай, – девчонка быстро забыла про обиду, – Я зачем пришла-то. А идём вместе на Ведьмин Кут?
Алёшка про себя отметил, что новая знакомая отходчивая и не злится долго по пустякам, не обижается на шутку, и даже зауважал её, а то обычно девчонки все такие ябеды и плаксы.
– А чего одна не пойдёшь? – спросил он вслух.
– Да страшно мне, – призналась та.
А Алёшка добавил ещё один плюс в копилочку незнакомки— не стесняется признавать свою слабость.
– А ещё ведьмой стать собираешься, сама вон боишься всего. Тебя хоть как зовут-то? – спросил он, – Зовёшь с собой в разведку, а имя так и не сказала до сих пор.
– Маринка я. А тебя я знаю, ты Алёшка, – ответила девчонка.
– Откуда знаешь?
– Видела тебя давеча в лавке с бабушкой твоей. Она тебя по имени называла, я запомнила.
– «Давеча», ты откуда приехала? – засмеялся Алёшка, – Сама-то разговариваешь, как бабка.
– Ну, знаешь, – глазищи Маринки вспыхнули обидой и она, взмахнув тощими косицами, развернулась и потопала к воротам.
– Эй, да погоди ты! – крикнул Алёшка, про себя отметив, – Обиделась всё-таки.
– Чего тебе, язва? – обернулась Маринка, – Весь в своего деда.
Алёшка про деда не расслышал, поэтому не среагировал на Маринкин подкол:
– Ну, допустим, я пойду с тобой. А что мы там делать будем, в лесу?
– Говорю же, проследим за бабкой моей и её подружками.
– Подружками?
– Ну да, у неё ведь тоже они есть. Или ты думаешь, что у бабушек подружек не бывает?
– Почему же? Бывают, конечно. И что они, тоже ведьмы?
– Тоже ведьмы, – в тон ему ответила Маринка.
– Ладно, я согласен, – чуть поколебавшись, кивнул Алёшка, – Погоди, я только куртку накину, прохладно, и фонарик захвачу. Может и тебе кофту какую-нибудь взять?
– Не надо. Иди. Я тебя тут подожду. Только гляди там, деда своего не разбуди.
– Не бойся, не разбужу.
И Алёшка скрылся в доме, оставив задумчиво глядевшую на месяц Маринку во дворе.
Глава 6
Когда Алёшка вернулся на крыльцо, Маринка уже пританцовывала от нетерпения. Завидев Алёшку, она вздрогнула, и подскочила к нему:
– Чего так долго-то? До рассвета бы ещё ходил! Через три часа петухи запоют, ночь уж закончится!
– Да ладно тебе – закончится, за три часа можно всё успеть. До Ведьминого Кута ходу-то всего ничего.
– Идём уже, – Маринка потянула его в сторону огорода.
– А почему оттуда?
– Так ближе.
За огородами стало, как ни странно светлее, чем в деревне, словно месяц светил здесь ярче. Пройдя немного по тропке, ребята уже зашли в лес, что начинался тут же, практически за чертой деревни. Здесь вновь стало темнее, кроны деревьев шатром укрыли путников, лишь кое-где пропуская сквозь листву бледный лунный свет.
– А чего ты раньше-то не приезжала? – спросил Алёшка Маринку.
– Надобности не было.
– А разве к бабушке только по надобности ездят? – удивился он, – Я думал потому, что любят.
– Гляди-ко, – игнорировала его вопрос Маринка, указывая рукой в гущу леса.
Алёшка обернулся в ту сторону, куда показывала Маринка, и увидел белое пятно, что мелькало промеж деревьев.
– А ну, прячься, – велела она, и сама тут же прыгнула в кусты.
Алёшка последовал за ней. Тут же, с немыслимой скоростью, пронеслась мимо них старуха, облачённая в белую длинную рубаху. В руках она держала, то ли тряпку, то ли платок, который мерцал во тьме красноватым светом, а за старухой следом пролетела, как вороньё, стая каких-то немыслимых сущностей, которых Алёшка и разглядеть-то не успел, как следует.
– Видал? – спросила Маринка, выбираясь из кустов и отряхиваясь от листвы.
– Кто это был? – приходя в себя от изумления, спросил Алёшка, – Бабка какая-то…
– Огница это, – кивнула в ту сторону, куда пронеслась старуха в белом, Маринка.
– Кто-о-о?
– Ну, Огница, Трясавица по-другому, а с ней свита её, бесы разные. Полетела, знать, на кого-то хворь насылать. Вот подлетит к человеку, махнёт на него своим красным платком, тот и заболеет тут же. Ладно, давай идём, а то время не ждёт. Надо до поляны дойти.
– Идём, – ребята вновь зашагали по тропке, – А к кому она полетела, знаешь?
– Не-а, да какая разница? На земле всегда кто-то болеет, кто-то умирает, кто-то рождается, – пожала плечами девчонка, – Всему своё время и свой срок.
– А тебе твоя бабушка рассказала про эту… Огницу?
– Может и она, не помню уже.
Хвоя под ногами мягко пружинила, пахло томлёной, прелой землёй и шишками, близкой водой.
– А хочешь, покажу что-то? – вдруг спросила Маринка.
– Что я тут не видел? Я тут сто раз ходил с дедом.
– Так то с дедом, – сверкнула зубками Маринка, – Дед твой всех тайн не знает.
– А ты будто знаешь, сама сюда впервые приехала!
– Кой-чего знаю всё таки. Смотри, – с этими словами она резко потянула Алёшку со знакомой тропки в сторону.
– Куда ты?
– А ты что, боишься?
– Не боюсь, просто ты сама сказала, что нам успеть надо, а теперь тащишь меня куда-то.
– Тс-с,
